Анатолий Осмоловский

Европейская культура ХХ века сильно связана с заимствованием методов, видения, мышления других культур — вспомнить хотя бы Пикассо, который обратился к иберийской и африканской скульптуре, — но это только одна сторона, интерес к архаическим культурам. Другой стороной был интерес к разным экспериментальным социальным проектам — в частности, к проекту Октябрьской революции, который до конца 1920-х был в высшей степени инновативным. К 1960-м Советского Союза как инновативной инстанции уже не существовало, зато был Китай и концепция ≪культурной революции≫. О которой много мифов и мало информации, а суть заключалась в том, что Китай — древнейшее государство с глубочайшими традициями, и не все из них ведут к светлому будущему. Против бюрократизации и засилья сословно-мафиозных кланов и была направлена культурная революция. Которая на европейский взгляд часто выражалась в неприемлемых действиях вроде ≪судов Линча≫. Однако то, что весь правящий слой, начальники и интеллектуалы, попали под критику народа — это было беспрецедентное событие. Либералы называют это охлократией, властью черни, и в этом есть доля здравого смысла, но помимо негативных аспектов была и своя правда — особенно в ситуации Китая с его непотизмом и кумовством, сословными отношениями, и жуткой иерархичностью. Результат мы можем наблюдать и сейчас: современный Китай развивается динамично по целому ряду причин, но одна из них — это культурное обновление, когда были сломаны жёсткие иерархические связи. Если мы будем говорить о нашей ситуации, совершенно очевидно, что наша культурная революция не произошла, 1968 год у нас не получился, гигантские ресурсы, что были в конце 1980-х — начале 90-х, растрачены абсолютно в пустоту.
И для России, и для Китая идея коммунизма послужила инструментом перехода из средневековья в современность. Но, в отличие от России, Китай достаточно умно распорядился теми возможностями, которые этот инструмент предоставил. Китаю в некоторым смысле повезло: он довольно поздно вошёл в коммунистический проект, к тому времени Советский Союз уже имел устойчивое реноме Империи зла, а Китай, таким образом, ушёл от прямого удара. Они не участвовали в гонке вооружений, никто там не думал соревноваться с Америкой в количестве ядерных боеголовок, прямых идеологических ударов по Китаю не наносилось. В отличие от России, у Китая нет геополитических соседей-соперников, и единственный исторический враг — Япония. Так что единственная внутренняя опасность у Китая сейчас — местные интеллектуалы. Потому что если они, как у нас в горбачёвскую перестройку, попробуют влиять на способы модернизации, то в Китае начнётся такая перестройка, что мало не покажется. Вот Ай Вэйвэй: думаю, он именно что безответственен. Он очень талантливый человек, близкий к гениальности — насколько вообще в современном искусстве остаётся место гениальному художнику. Он участвовал в разработке главного стадиона пекинской Олимпиады: можно попытаться вообразить себе современного художника, который бы занимался Олимпиадой-80. Это высший уровень, истеблишмент истеблишментович. Я не вполне в курсе, за что именно его арестовали — знаю, что ему инкриминировалась неуплата налогов: вполне могу себе представить, что современный художник где-то не уплатил какие-то налоги, — но поводом к его серёзному прессованию послужили его невыдержанные комментарии к ситуации в Китае; что-то вроде того, что в Китае нет свободы слова. Он вёл себя не вполне ответственно. Возможно, как у любого талантливого художника, у него возникает звёздная болезнь и не вполне адекватное представление о собственном значении и о том, как конвертировать своё значение в правильном русле. Есть субъективная правда человека Ай Вэйвэя, а есть правда объективная, которая заключается в том, что той свободы слова, которая подразумевается в Америке, в Китае и быть не может.