Александр Петлюра

Художнику приходится долго ждать реализации своего труда. Сомневаться, купят, не купят. А в театре сдалал проект — и ты сразу видишь результат, получаешь удовольствие в конце представления. Ты выходишь на сцену, все хлопают и говорят о тебе. Зато потом спектакль идёт два, три, пять, десять раз, и всё, что ты сделал для него, уходит на помойку. Вот такое у меня отношение с театром и к театру. Я смотрю наших молодых режиссёров, которые как-то странно успешны. Вроде хорошие, могучие, а мне всё равно грустно в этой стране смотреть театр. Мои пересечения с такими людьми, как Роберт Уилсон, работа в их проектах, показывают, какая там удивительная, бешенная работоспособность и хорошее финансирование. Человек понимает, что, занимаясь театром, у него есть какое-то будущее. Нет такого провала за спиной, который, как мне кажется, есть у меня сейчас. Все мои лучшие перфомансы, хеппенинги сделаны за границей. Не считая безумных и сырых, которые всем нравятся. Вот Петлюра наворотил! Прикольно, прибамбасно. А за границей есть уровень, отношение. У тебя написано расписание репетиций, статисты, требования. Это в театре приятно и радует, от этого зависит качество. У тебя есть и репетиции, и средства. С другой стороны, театр — это совершенно особая лаборатория, я и занялся перформансом, чтобы выйти за рамки его ограничений. Передо мной сидит зритель, и чётко определено, с какой стороны от него ты должен что-то представлять. Есть лимит времени на выжимание сока. На эмоции отведено, предположим, час пятнадцать, а все мои перформансы длятся минут двадцатьтридцать. Этого вполне достаточно, чтобы почувствовать Бога внутри, чтобы получить всю энергию и кайф. И это мой собственный процесс, моя личная лаборатория.