ЦАЙ ГОЦЯН: В ДВИЖЕНИИ

 

Цай Гоцян “Проект по расширению Великой Китайской стены на 10 000 м: проект для инопланетян № 10” 1993
Проект осуществлён в пустыне Гоби к западу от Великой Китайской стены, в  Цзяюйгуань, провинция Ганьсу, 27 февраля 1993 года в 7:35 вечера в течение 15 минут.
 
 
Когда Цай был девятилетним ребёнком, началась Великая пролетарская культурная революция. Школы были закрыты, и юный Цай участвовал в работе агитпроповских бригад, маршируя под барабанную дробь и революционные песни с портретами Мао и плакатами-дацзыбао. Сотрудничество — вот идея, лежащая в основе нынешних перформансов и социальных проектов, почерпнутая Цаем в маоистских практиках: «Для нас главное, что должно сделать искусство, — это больше никогда не замыкаться на личности» (Хоу Ханьру). Цай вовлекает массы людей в свои перформансы — такие же эфемерные и требующие сериальности произведения, что и культура агитпропа, сиюминутная и мгновенно потребляемая, или как отправление конфуцианского ритуала: «Я применил стратегию партизанской войны Мао «деревня окружает город». Я старался мобилизовать местное население, дать повод для дискуссии». В 1993 году Цай «удлиняет» западную оконечность Великой Китайской стены в провинции Ганьсу, на самой границе с пустыней Гоби, подрывая 10 000 м порохового запала, выложенного по песчаным дюнам и напоминающего очертаниями мифического дракона. Над проектом работали сотни ассистентов и волонтёров, 40 000 зрителей из местных жителей, 600 кг пороха и 2 ленты порохового запала каждая длиной 10 000 м. Согласно фэншуй подрыв пороха по «меридиану дракона» высвободил энергию «ци» (qi), которая вкупе с самим огненным контуром, горение которого продолжалось 15 минут, должна была установить связь с теми, кто, кроме человечества, может присутствовать в космосе (Цай опирался на представление, что Великая Китайская стена — единственное творение человека, видное с Луны).
 


Цай Гоцян “Солнечный свет и одиночество” 2010
Порох, бумага, вулканические породы, 9 000 литров мескаля.

 
С самого детства, прошедшего в приморском городе в провинции Фуцзянь, для Цая порох вмещал все смыслы современной жизни и многотысячелетней традиции разом — конфликт, противоречие, двойственность и амбивалентность. Средство убийства — и даосский поиск эликсира бессмертия: порох. Война КНР с Тайванем — вот их острова, в прямой видимости, рукой подать, — и мирные праздники с петардами: тоже порох. Взрыв атомной бомбы — и технологический прогресс. Терроризм образца 9/11 — и новый миропорядок. Разрушение — и созидание; спонтанность — и расчёт: первые рисунки с помощью взрывов пороха на бумаге Цай начал выполнять в 1984 году в Шанхае, будучи студентом-сценографом Шанхайского театрального института.

В инсталляции 2010 годя «Великолепие и одиночество» для Университетского музея современного искусства в Мехико Цай построил инсталляцию-пейзаж, где воссоздал панораму города, что был сооружён ацтеками на берегах рукотворных озёр, — панораму уничтожения одной цивилизации и прихода другой. Центр инсталляции, озеро из всамделишного мескаля, изредка прорезается гребнями реальной местной вулканической породы (алкоголь здесь также символичен, это средство, способное как усилить межиндивидуальные связи, быть инструментом гостеприимства и праздника, так и одновременно приводить к одиночеству и замыканию), а по периметру, читаемые, словно в разворачиваемом свитке, расположены четырнадцать «пороховых» рисунков, представляющие пейзажи Мехико, флору, фауну, культурные символы и огромное чёрное солнце ацтеков в момент взрыва. (Энергию «ци» (qi), полагает Цай, разворачивание классического пейзажного свитка высвобождает не меньше, чем взрыв пороха.)
 


Цай Гоцян “Нью-Йоркский Двор сбора податей” 2008
Вид фрагмента инсталляции. Проект осуществлен в музее Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке (США). 72 скульптурных изображения людей в натуральную величину, глина, проволока и деревянные каркасы.

 
Мировая известность настигла Цай Гоцяна в 1999 году: на Венецианской биеннале он получил «Золотого льва» за «Двор сборщика податей» — повтор скульптурной группы из 114 фигур, созданной в сычуаньской Академии художеств в самом начале «культурной революции» и обличавшей зверства и бесчеловечность феодальной эксплуатации. В тысячах копий это произведение распространялось по всему Китаю. Цай привёз с собой в Венецию скульптора, который работал ещё над оригинальным монументом 1965 года, и мастер вместе с девятью помощниками в течение первой недели биеннале ваял феодалов, крестьян, рабочих, на что в итоге было потрачено 60 тонн глины, металлической арматуры и дерева. Цай намеренно не стал обжигать вылепленные фигуры, и они, высыхая, постепенно трескались и распадались; на закрытии биеннале Цай уничтожил те, что ещё оставались целы. Биеннальные функционеры дали Цаю «Золотого льва» якобы за деконструкцию соцреалистического агитпропа, закрывая глаза на то, что идею этой деконструкции Цай почерпнул из маоистского принципа беспощадной критики прошлого: «Мао — наиболее влиятельная личность в последней половине ХХ века. Он как идол, как божество. Его художественный талант, каллиграфия, поэзия, военная стратегия, философия глубоко повлияли на моё поколение, особенно тезис, что «восставать — это всегда оправдано». Всё, что подрывает привычный и принятый всеми порядок или закон, приветствуется», — и: «Мои произведения вырастают из той культурной традиции, к которой я принадлежу, из всех явлений и событий, что составляют китайскую историю: Великая Китайская стена, терракотовая армия; маленький красный цитатник Председателя, портретные рельефы Мао, высеченные на скалах, — всё это я усвоил задолго до знакомства с современным западным искусством».
 


Цай Гоцян “Несвоевременное: сцена вторая” 2004
Девять фигур тигров в натуральную величину, стрелы и опоры. Тигры: папье-маше, гипс, стекловолокно, резина, окрашенные шкуры. Стрелы: латунь, стебли бамбука, акриловые краски. Размеры варьируются. Вид инсталляции в музее Крёллер-Мюллер, Оттерло (Нидерланды).
 

После переезда в Нью-Йорк в 1991 году Цай начинает делать масштабные инсталляции — сказывается пристрастие к синтетическому искусству бывшего хунвейбина и выпускника-сценографа. В тотальности инсталляций Цай с лёгкостью совмещает несовмещаемое: насилие и возвышенное, локальное и глобальное, жестокость и человечность. В декабре 2004 года, в ответ на панику перед терактами, Цай создаёт в Массачусетском музее современного искусства двухсерийную инсталляцию «Несвоевременное: сцена первая» и «Несвоевременное: сцена вторая», в которой умудряется показать насилие и террор как абстрактную красоту, не впадая при этом в их прямую эстетизацию. В «сцене первой» Цай по-кинематографически аранжирует девять реальных автомобилей в пространстве — воссоздавая «покадровую» траекторию подброшенного взрывом автомобиля; посетитель совершает своеобразный rite de passage сквозь инсталляцию, собранную из реальных объектов, как автомобили в «сцене первой», или буквальными репликами, вроде муляжей в натуральную величину в «сцене второй», где девять тигров, пронзённые стрелами невидимого лучника, застыли в пароксизме боли, пытаясь совершить спасительный прыжок (образ заимствован из народной легенды XII века о герое У Суне, спасшем деревню от тигра-людоеда — Цай следует понятию «шии» («поэтичный характер живописи») классической эстетики, о чём говорится в трактате «О живописи» сунского теоретика Го Си: «Поэзия — это лишённая формы живопись; живопись — это обретшая форму поэзия»). Пространство Цай решает динамически, разворачивая инсталляцию по горизонтали и вовлекая в неё зрителей, — точно как строится «нарратив» классического китайского свитка (зритель «прокручивает» свиток, рассматривая его «покадрово» — в том числе и, например, «Сто тигров» Цай Жуйциня, свиток, выполненный отцом художника и включённый в инсталляцию «Длинный свиток» для Национальной галереи Квебека в 2006 году).
 


Цай Гоцян “Несвоевременное: сцена первая” 2004
Девять автомобилей и светящиеся трубы. Размеры варьируются. Вид инсталляции в музее Соломона Гуггенхайма, Нью- Йорк (США) в 2008 году.