Алексей Лебедев

 Есть музееведение, т.е. наука об изучении музеев. А есть в ней узкая надстроечная область, которая называется музейное проектирование. Это две разные истории, связанные, но всё-таки разные: одно — это проанализировать существующий музей, и другое — его придумать как бы заново. И существует серьёзная путаница, в том числе и в государственных головах, — когда путают две профессии, музейщика и музейного проектировщика. Разница как между моряком и кораблестроителем. Попробуйте поручить строительство океанского лайнера пусть и наиопытнейшему капитану, что получится? А у нас это сплошь и рядом. Вот, допустим, в таком-то регионе собираются создать музей. Как поступает местная власть? Власть собирает директоров наличествующих музеев и говорит: «Мы тут здание строим для нового музея — давайте-ка, придумайте, что это будет за музей». Аналогичная ситуация: встречается премьер-министр с министром культуры. Разговор идёт о музеях: вот, через столько-то дней будет готов музей в Туле, и уже завершён или почти завершён музей в Элисте и т.д. Я всё это читаю с большим удовольствием, но вдруг в какой-то момент меня пронзает мысль: оба руководителя подразумевают под словом «музей» совсем не то, что я. Потому что оба они искренне считают, что музей — это здание, и не догадываются, что музей — это то, что внутри здания. А дальше начинаются чудеса.Чудо, например, произошло недавно в городе Тюмени, где художественному музею построили новое здание и говорят: «вот вам, музейщики, новое здание». А у тех скульптура ни в один проём не проходит, так что нужно свежепокрашенный фасад разбирать. Почему? А потому что есть музейное проектирование, а есть архитектурное проектирование музейных зданий, и одно должно предшествовать другому. У нас в стране так исторически сложилось, что есть только одна фирма, а именно: Лаборатория, работающая под моим руководством, которая делает полный цикл музейного проектирования, т.е. можно к нам обратиться, и мы отдадим ключи от готового музея. Есть ряд организаций, которые занимаются разными частностями. Но полностью делаем музей только мы. И иностранцы, которых, кстати говоря, в последнее время стали приглашать сюда.Однако к нам в Лабораторию никто никогда не обращался с предложением поучаствовать в проекте музея современного искусства. Догадываюсь, почему. Сейчас я опишу на примере, но не музея, а выставки. Пред-ставьте, что биологам нужно сделать выставку. Биологи понимают, что нужно пригласить художника-экспозиционера. А вот архитекторы, если захотят сделать выставку, никогда не пойдут к художникам. Будут сами делать проект экспозиции. Художники-графики ни-когда не пойдут в соседнюю секцию Союза художников, и сами будут делать экспозицию графики. Что получится? Получится смешно. Потому что когда я прихожу на выставку, сделанную художниками-графиками, я вижу четыре стены, каждая из которых скомпонована как картинка, очень хорошо. Только пространства нет. Когда прихожу на выставку, сделанную архитекторами, я вижу очень хорошо сделанное пространство. Только вот то, что на стенах висит, лучше вообще убрать. Умением работать в плоскости и пространстве обладает только художник-экспозиционер, а знанием, что за чем в музейном проектировании — музейный проектировщик. Подозреваю, что это именно та причина, по которой все попытки сделать музей современного искусства у нас в стране пока не очень успешны. Не могу сказать, что это единственная причина, но точно одна из существенных.