Георгий Никич-Криличевский



Музей как таковой, несмотря на все музейные революции и модернизации последних десятилетий, остаётся инструментом культурного поля в его традиционном формате. Просто в силу всех своих изначальных настроек он продолжает инерцию, в то время как ситуация значительно изменилась, и зона креативного производства находится далеко за пределами этого формата. Существующие процессы в области культуры гораздо шире, чем «про искусство». А в области искусства гораздо шире, чем «про музей» (ведь это структура, зиждущаяся на принципах XIX века).Базовый вопрос для музеев разного рода: что мы оставляем после себя как наследие, — это вопрос животрепещущий. При этом, с одной стороны, у нас некому на него отвечать в силу слабости и размытости экспертных, культурно-политических общественных полей... С другой стороны, большинство современных музеев непрерывно воспроизводят процедуры «накопления наследия», тем самым практически отвечая на этот вопрос...Безответственность традиционного под-хода встречается с некритической безответственностью приятия такого положения вещей как «вечной данности» — нам просто внушили, передали из прошлого уважение к функции вы-бора наследия, что сегодня, скорее, считывается как диктат вкуса, производный от рынка, мало отличимый от диктата идеологии.Неожиданно легко сравнимы советский способ наполнения Третьяковской галереи и региональных музеев, как её клонов (с лёгким местным колоритом), с одной стороны, и унификация основных эпизодов истории искусства XX века, дополненная «локальным специалитетом», как глобальная модель «актуальной музеефикации» текущих процессов. (Сравнение дополняется и тем, что крупнейшие музеи заполнены туристической публикой, т.е. превращаются в объекты массовой куль-туры, а местные становятся, скорее, центрами эстетического воспитания для школьников...)Музей — это механизм, машина, которую можно разглядывать и описывать с разных точек. (Есть масса возможных формулировок: «музей — это формат рациональной организации экономики впечатлений» — тогда один подход и одни требования к этому механизму; а можно другое — «музей — это формат социальной ответственности культуры», или третье — «музей — это центр практической герменевтики»...)Существующие концепции музеев современного искусства можно свести к трём моделям. Во-первых, это ситуация, позволяющая вырастить музей современного искусства из множества трендов, тенденций, маргиналий, определяющих текущий социокультурный процесс (такой музейнообщественный диа-лог нуждается, скорее, не в коллекции, а в интенсивной и авторитетной, влиятельной дискуссии, которая и сможет придать ему институциональную или надинституциональную форму, приемлемую и принятую ключевыми сообществами.Вторая модель — традиционная охота за «образцами». Глядя на другие коллекции и опираясь на уже высказанное мнение, расцветает и расширяется в национальный или региональный музей. В международную канву вплетается местная сцена. Здесь же концентрируются экспертные силы и международные обменные процессы.И, конечно, есть третий вариант, когда кто-то говорит — а я ваше будущее в гробу видал, я сейчас живу, у меня есть друзья и у меня есть вкус. Речь идёт о банальном случае перерастания частной коллекции в музейное собрание. Таким образом «культурное стяжательство» оно же «творческая самореализация» — первый шаг к «коллекционерской модели» музея. К этому приходит всякий соби-ратель, как только начинает рефлексировать по поводу своей увлечённости современным искусством и вовлечённости в процесс (а, значит, накоплении экспертного авторитета). Коллекционер начинает мыслить и действовать категориями музея — он включается в процесс исполнения музейных функций (описание, хранение, интерпретация, презентация...), даже не отдавая себе в том отчёт.Этот третий вариант хорошо нам знаком и приятен, и мы не раз ещё сможем его наблюдать, собственно, по этой схеме некогда возникли все крупные музеи. Понятен, но мало-интересен вариант номер два, ну а номер один у нас пока и не видывали — только слыхивали о пользе такого дела, и почему-то почти всегда от тех, кто «вне музея»...В конце концов кажется, что слово «музей» хочется сохранить в его уходящем значении — не модернизировать, не инновировать, а превращать эту институцию в заповедник, где всё «по-старому», где тебе не рады, где снобизм — это форма профессионализма, где мнение старушки-смотрителя важнее концепции куратора, где необходимо преодолевать стереотипы, где прекрасное и ужасное равно удалены от настоящего, где вдруг преодолев сопротивление материала можно не столько смотреть искусство, сколько «увидеть с помощью искусства». А все прочие значения слова «музей» хоте-лось бы выразить другими словами...