Анна Биткина





В 1960—1970-х годах в США модернистские и абстрактные скульптуры, которые теперь можно увидеть в музеях, устанавливались на площадях, в парках, на территории университетов. Такие работы заказывали известным в то время художникам — Генри Муру, Александру Кальдеру, Исаму Ногучи… Как правило, работы этой модели паблик-арта не имели ничего общего с понятием «общественное». Определяющими были размер, статус художника и удобство места экспонирования. Следующий этап развития и модель паблик-арта — реализация проектов, которые вписывались в контекст места. Эти урбанистические скульптуры отличает функциональность. Такие проекты — своего рода уличная мебель, архитектурные конструкции с зелёными зонами и ландшафтным дизайном. Это работы Нэнси Хольт, Марты Шварц, Мэри Мисс. И наконец, третья модель проектов паблик-арт на западе — это новый жанр искусства в общественном пространстве, которую отличает обращение к социуму, работа с местным комьюнити и политический активизм. Сейчас, когда политическая программа современного искусства становится более острой, художники всё чаще используют общественные пространства в качестве своей выставочной и дискуссионной площадки. В истории российского искусства паблик-арт пока не имеет определённого места. Он только начинает завоевывать  нишу в современной арт-системе. Безусловно, есть реализованные проекты, есть российские фонды и бизнес, которые поддерживают паблик-арт, но это происходит стихийно. Впрочем, сообщество художников, зрителей и экспертов формируется быстрыми темпами. Проекты российских художников, которые работают в жанре паблик-арт (Николай Полисский, Pprofessors, Александр Бродский, Жанна Кадырова), можно отнести к первой и второй моделям. Часто это скульптуры или дизайнерские объекты, которые не имеют концептуальной связи с местом. Многие работы могли бы вполне органично смотреться в выставочных пространствах и галереях, но перенесены в общественные места из-за больших размеров. К новому жанру паблик-арт, который обращается к социальным вопросам, можно отнести работы Тимофея Радя, группы «Мыло» и перформеров Театра танца «Игуан». На мой взгляд, российские художники по-прежнему занимаются саморефлексией и не анализируют, что происходит вокруг них. Западный паблик-арт более политический, активный, актуальный, критичный, разно-образный в использовании художественных средств. Российский паблик-арт — более декоративный. Мне кажется, что любое общественное место (открытое или закрытое) вполне приемлемо для проектов паблик-арта. Часто авторы отталкиваются в своих проектах именно от места. Какое-то пространство (территория) и люди, которые там живут или проходят мимо, несут определённую информацию, создают ситуацию. Именно стечение всех этих случайных или неслучайных факторов, которые художник замечает или специально изучает, служит основой для проектов паблик-арта. Но если работа, размещённая в общественном месте, мешает или не нравится местному сообществу, автор об этом узнает. Работу сломают, украдут, напишут жалобу… Не остановит даже статус художника, как это было в истории со знаменитой «Аркой» Ричарда Серра на Площади Федерации в Нью-Йорке. Я не большой сторонник активных провокаций, потому что это односторонняя практика, игра в одни ворота. Лучше конструктивный диалог и дискуссия с участием всех сторон. Лично мне интересны проекты, которые органично вписываются в среду, но несут в себе важное сообщение и поднимают актуальные для современного общества вопросы.